. . .

(Отрывок)

Грудин плакал в землянке. Выл в сухую ладонь, как сущая баба. Но никто не слышит, один он. Спят однополчане крепким сном. Пусть спят. Завтра-высота. Нужны силы. Должна быть нашей, любой ценой. Но какой ценой? Об этом думать запрещено. Солдат не о себе должен думать-о стране. Себя отставить, Родину-отстоять; есть такой приказ. А только куда сердце деть? Бьется же, гадина, бьется. Эгоистское желание-Родину увидеть. Победную, цветущую, ликующую. Кремль с красными башенками. Но самое главное-родной хутор. Ольга услышит скрип калитки, босая выбежит на крыльцо, держана руках сонного Костика. И Грудин непременно узнает в нем самого себя. Мысли о сыне...Щемят, беспокоят, тревожат. Жена-то , без сомнения, вырастит. Констатин будет человеком. А вот он, Грудин? Будет ли? "Папа! Бей фашистов!" Буковка "А" размашистая, а "В" убористая, теснится. Завтра в бой.

Грудин вылез из землянки. Небо беззвездное, черное. Совсем нехорошее небо. Он потянулся за сигаретой, а руки его дрожат. Все дрожит. Трус. А жить хочется. Страшно хочется жить! Дует ветер...Может, в последний раз..."А теперь-запомни. С любой войны можно вернуться"- говорил он теплой от слез Ольге.

Но ни звездочки в небе, Господи! Так сильно, невыносимо хочется надеяться, идти, хоть не вслепую. "Помоги... Пожалуйста, Господи..."-думает Грудин. Думает и думает, повторяет и повторяет. А потом затоптал сигарету, раскинул руки и стоял так, пока не кончился ветер. Посмотрел еще раз на небо и ушел в землянку. Заснул крепко и быстро. А завтра был бой...

. . .

Я помню.

Я горжусь.