С противоположного берега осторожно спускались с носилками 4 бойца. Еще издали я узнала тёмно-русые волосы. Что-то толкнуло меня в грудь, ноги подкосились. Издалёка, издалека донесся голос комиссара: "лей прямо на голову!" - вода полилась моему лицу потекла завод гимнастерки и я очнулась.

- Э, слабачка! - сказал Александр Васильевич - не убит только ранен, догоняй!

- А как же вы?

-Иди тебе говорят.

Я бросилась догонять носилки, а ноги не слушались - дрожали и подгибались. Носилки внесли в жёлтый дом на окраине деревни, поставив их на пол, бойцы ушли и остались мы вдвоём на нашем последнем свидании. Он был без сознания, в лице ни кровинки и только ресницы чуть-чуть трепетали. Прибежал Кузя в каске, сдвинута на затылок, сделал какой-то укол. Я спросил осипшим голосом: "куда ранен?"

-Разрывной в бок.

- Кузя ведь надо что-то делать, неужели ничем нельзя помочь? Что же ты стоишь? Беги, звони в политотдел самому командиру дивизии, надо вызвать самолёт! Кузя махнул рукой и, обняв меня, заплакал. Мы стояли на коленях по обе стороны носилок и молча плакали. Через несколько минут он скончался. Кузя закрыл ему глаза, а я сложила на груди руки. Родные руки. Всегда такие горячие и ласковые, а теперь беспомощный и холодные.

Кузя сказал:

- скоро атака и мне надо идти. Лёшка занял его место, комиссар ранен. Боже мой, боже мой, не могу поверить, Чижик, не храни его тут увидеть большого карпа всё-таки тыл, там штаб дивизии, тебе помогут. Я пришлю подводу. Поцеловав мертвого друга, он ушёл. Всё было по солдатском ритуалу. Поздно вечером его положили в ящик наскоросколоченные из не струганных досок. Незнакомый комиссар и штаба дивизии сказал надгробное слово и могилу зарыли. Насыпали жалких холмик земли , воткнули палку с фанерной дощечкой, а на ней надпись: "Капитал Михаил Платонович Федоренко. Родился в 1918 году, погиб за родину в 1942"

Взошло солнце и начался новый фронтовой день, а моего любимого уже не было. Ненавистный костыль проковылял в голубом небе - отправился спозаранок на свою шпионскую службу. Куда-то на запад прошли грозные петляковы. Все ли вернуться назад? Мимо тянулись дымящийся кухни, подводы со снарядами, проходили бойцы, некоторые останавливались, участливо спрашивали: "кого похоронила, сестрёнка?" Я не отвечала. И не было больше весёлого беззаботного чижика. За одну ночь я вдруг стала взрослой.