По безлюдным проспектам оглушительно звонко

Громыхала — на дьявольской смéси — трехтонка.

Леденистый брезент прикрывал ее кузов —

Драгоценные тонны замечательных грузов.

Молчаливый водитель, примерзший к баранке,

Вез на фронт концентраты, хлеба вез он буханки,

Вез он сало и масло, вез консервы и водку,

И махорку он вез, проклиная погодку.

Рядом с ним лейтенант прятал нос в рукавицу,

Был он худ. Был похож на голодную птицу.

И казалось ему, что водителя нету,

Что забрел грузовик на другую планету.

Вдруг навстречу лучам — синим, трепетным

фарам —

Дом из мрака шагнул, покорежен пожаром,

А сквозь эти лучи снег летел, как сквозь сито,

Снег летел, как мука, — плавно, медленно,

сыто…

— Стоп! — сказал лейтенант. — Погодите,

водитель.

— Я, — сказал лейтенант, — местный все-таки

житель. —

И шофер осадил перед домом машину,

И пронзительный ветер ворвался в кабину.

И взбежал лейтенант по знакомым ступеням.

И вошел. И сынишка прижался к коленям.

Воробьиные ребрышки… бледные губки…

Старичок семилетний в потрепанной шубке…

— Как живешь, мальчуган? Отвечай

без обмана!.. —

И достал лейтенант свой паек из кармана.

Хлеба черствый кусок дал он сыну: —

— Пожуй-ка, —

И шагнул он туда, где дымила буржуйка.

Там, поверх одеяла, распухшие руки.

Там жену он увидел после долгой разлуки.

Там, боясь разрыдаться, взял за бедные плечи

И в глаза заглянул, что мерцали, как свечи.

Но не знал лейтенант семилетнего сына.

Был мальчишка в отца — настоящий мужчина!

И, когда замигал догоревший огарок,

Маме в руку вложил он отцовский подарок.

А когда лейтенант вновь садился в трехтонку,

— Приезжай! — закричал ему мальчик вдогонку.

И опять сквозь лучи снег летел, как сквозь сито,

Снег летел, как мука, — плавно, медленно, сыто…

Грузовик отмахал уже многие версты.

Освещали ракеты неба черного купол.

Тот же самый кусок — ненадкушенный,

черствый —

Лейтенант в том же самом кармане нащупал.

Потому что жена не могла быть иною

И кусок этот снова ему подложила,

Потому что была настоящей женою,

Потому что ждала, потому что любила.

Грузовик по мостам проносился горбатым,

И внимал лейтенант орудийным раскатам,

И ворчал, что глаза снегом застит слепящим,

Потому что солдатом он был настоящим.