Их расстреляли на рассвете

Когда вокруг белела мгла,

Там были женщины и дети

И эта девочка была.

Сперва велели всем раздеться,

Потом ко рву всем встать спиной,

И вдруг раздался голос детский

Наивный, чистый и живой:

-Чулочки тоже снять мне, дядя?

Не упрекая, не браня,

Смотрели прямо в душу глядя

Трехлетней девочки глаза.

«Чулочки тоже..?»

И смятением на миг эсесовец объят.

Рука сама собой в мгновенье

Вдруг опускает автомат.

Он словно скован взглядом детским,

Проснулась в ужасе душа.

Нет! Он застрелить ее не может,

Но дал он очередь спеша…

Упала девочка в чулочках.

Снять не успела, не смогла.

Солдат, солдат, что если б дочка

Твоя вот так бы здесь легла,

И это маленькое сердце

Пробито пулею твоей.

Ты человек не просто немец,

Но ты ведь зверь среди людей.

Шагал эсесовец упрямо,

К заре, не подымая глаз.

Впервые может эта дума

В мозгу отравленном зажглась,

И всюду взгляд светился детский,

И всюду слышится опять,

И не забудется поныне

«ЧУЛОЧКИ, ДЯДЯ, ТОЖЕ СНЯТЬ?»