Их расстреляли на рассвете. Когда еще белела мгла. Там были женщины и дети, и эта девочка была. Сперва велели им раздеться, затем к обрыву встать спиной. И вдруг, раздался голос детский... Наивный, чистый и живой. "-Чулочки тоже снять мне дядя?!"..... Не упрекая, не браня. Смотрели прямо в душу глядя, трехлетней девочки глаза. "-Чулочки тоже".... И смятеньем эсесовец объят, рука сама собой в волнении, вдруг опустила автомат. И снова скован взглядом детским, и кажется, что в землю врос. Глаза, как у моей Утины, в смятенье смутном произнес. Овеянный не вольной дрожью "НЕТ, он убить ее, не сможет". Но дал он очередь спеша...... Упала девочка в чулочках....... Снять не успела, не смогла........ Солдат, солдат а если б дочка твоя вот здесь бы так легла?! И это маленькое сердце, пробито пулею твоей...... Ты человек?! Не просто немец..... Ты страшный зверь, среди людей....... Шагал эсесовец упрямо, шагал не поднимая глаз...... Впервые может эта дума, в сознании отравленном зажглась. И снова взгляд светился детский, и снова слышится опять..... И не забудется во веки "Чулочки дядя, тоже снять?!"