Их расстреляли на рассвете

Когда еще белела мгла,

Там были женщины и дети

И эта девочка была.

Сперва велели им раздеться,

Сперва велели им раздеться

И стать затем ко рву спиной,

Но прозвучал вдруг голос детский

Наивный, чистый и живой:

-Чулочки тоже снять мне, дядя?

Не осуждая, не браня,

Смотрели прямо в душу глядя

Трехлетней девочки глаза.

"Чулочки тоже..?"

И смятеньем на миг эсесовец объят.

Рука сама собой в волнении

Вдруг опускает автомат.

Он словно скован взглядом синим,

И кажется, что в землю врос.

"Глаза, как у моей дочурки" -

В смятеньи сильном произнес,

Овеянный невольной дрожью.

Проснулась в ужасе душа

Нет! Он убить ее не сможет,

Но дал он очередь спеша…

Упала девочка в чулочках.

Снять не успела, не смогла.

Солдат, солдат, а если б дочка

Твоя вот здесь бы так легла,

Ведь это маленькое сердце

Пробито пулею твоей.

Ты человек не просто немец,

Или ты зверь среди людей.

Шагал эсесовец угрюмо,

С земли не подымая глаз.

Впервые может эта дума

В мозгу отравленном зажглась,

И всюду взгляд струится синий,

И всюду слышится опять,

И не забудется поныне

"ЧУЛОЧКИ, ДЯДЯ, ТОЖЕ СНЯТЬ?"