Надежда Щеголькова, Майя Румянцева

ПОЧТАЛЬОНША ВАРЕНЬКА.

Шалёнка старая, в прорехах валенки,

Пальтишко куцее - давно до дыр,

А ты всё ходишь, почтальонша Варенька,

По траектории двухсот квартир.

Давно тропинки все знакомы-хожены,

и в доме каждом - на ладони жизнь:

- А нет ли, Варенька, письма Серёжина?

- А от Николеньки, там нет? Скажи?

За каждый мятый треугольник маленький

В глазах запавших зреет огонек -

- Спасибо, милая, спасибо, Варенька!

- Дай Бог вернётся Ваш домой, дай Бог!

И тут же - рядом /нет заговорённости!

И ноги ватные.../ - едва вошла,

Ты похоронку -/пара строк казённости/,

Не поднимая глаз, и не дыша,

Вручаешь!

И, в который раз, бессвязные

Сухие губы шепчут что-то вдаль,

А от тебя, как от чумы заразной,

Глаза потухшие летят в печаль...

А ты всё бегаешь, а круг сужается,

И из двухсот - осталось пятьдесят...

Как Бога ждут, и от предчувствий маются,

И, замирая, в рюкзачок глядят...

- Варя, Варя, Варя, Варечка,

Не носи похоронки в хаты.

В каждом доме, за каждой дверью

С фотографий глядят солдаты.

Лучше спрячь ты бумагу белую,

За порог не надо носить…

Говорят, что сейчас на базаре

Трудно чёрный платок купить…

И в селе у нас через хату

Ходят женщины в чёрном трауре.

И в селе у нас через хату

На портретах – ленточки алые.

Бабы бойкие, бабы тихие,

Дашь листок – и в голос заплачут.

Не носи похоронки в хаты,

Ты под чёрным платком

припрячь их…

…Подходила к крылечку тихому,

У порога долго стояла.

Варя, Варя, Варя, Варечка…

Отчего она белою стала?..

А по весне победной сорок пятого,

Когда стаканы чокались за мир,

/Ты будто перед небом виноватая/

В последнюю стучишься из квартир...

... Шалёнка старая, в прорехах валенки,

В пятнадцать лет - ты нажила на сто.

И ты по-бабьи зарыдаешь, Варенька,

А рюкзачок теперь - совсем пустой.