Четвертые сутки в размокших окопах

Не спит поредевший в боях батальон.

За нами в руинах, в дыму Севастополь,

Огнем дальнобойным гранит опален...

Лежим. Головы не поднять под обстрелом,

Работает бешено их миномет...

Глядишь — недолет, глядишь — пролетело,

Лишь насыпь замерзшая брызнет вразлет.

Четвертые сутки мы глаз не смыкаем,

Твержу я себе: «Не сдавайся! Не спи!»

Под собственный голос я так засыпаю,

Что музыку боя не слышу в степи.

А мины ложатся совсем уже рядом,

Нас выбить решили любою ценой.

А я засыпаю. И взрывом снаряда,

Разбрызгавшим пыль за моею спиной,

Меня не разбудишь...

Но вот, будто в сказке,

Подходит ко мне моя старая мать,

И пальцем касается погнутой каски,

И, как наяву, говорит мне: «Не спать!»

Глаза протираю. Приснилось, конечно,

Гремит канонада, к которой привык...

Но снова в тумане горячем, кромешном

Я вижу отчетливо старческий лик.

Мне видится тот же платок полосатый

И руки, родные с мальчишеских лет,

Что мне воротник поправляли помятый,

Когда уже был по-солдатски одет.

Мне мать говорила: "Желаю удачи.

Иди, мой родимый, дай Бог вам пути.

Я буду молиться. иди, я не плачу,

Ведь знаю, ты должен обратно прийти".

...Четвертые сутки мы глаз не смыкаем,

Тяжелые веки налились свинцом.

По облаку дыма не матерь святая,

А мать моя сходит с открытым лицом.

"Не спать!" - и берет меня за руку прямо.

Нет, это не сон. - А сюда-то ты как?

Откуда ты, мама, любимая мама? -

И я из окопа в коричневый мрак

За ней выбегаю, качнувшись устало,

И падаю, сбитый горячей волной.

Прямым попаданьем окоп мой взорвало,

Осколки со свистом прошли надо мной!