У обелиска Павшему бойцу

У обелиска Павшему бо

Памяти огонь, среди осинок, 

Сполохами лижет по лицу, 

Под небесным сводом чисто-синим, 

У обелиска «Павшему бойцу». 

На краю деревни, в старой школе, 

Госпиталь работал, где в войну, 

Там у леса выстроились в поле 

Крестики в шеренгу, как в строю. 

Май. Мария – старая соседка, 

Что из дома-то выходит редко, 

С пенсии выкраивает сотку, 

Покупает белый хлеб и водку. 

Вечерком приходит к обелиску. 

Митинги закончились уже. 

И тихонько поминает близких 

С горькою печалью на душе. 

Тяжело на лавочку садится. 

На груди медалей перезвон. 

И на постамент у обелиска 

Водку ставит и кладёт батон. 

Достаёт стаканы из кошёлки, 

Пластиковые – бежит прогресс, 

И батон-нарезка, очень тонкая. 

А в войну не знали тех чудес. 

Разливает водку по стаканам, 

Сверху по батончику кладёт, 

Свечку зажигает, поминает, 

Каждого по имени зовёт. 

«Вот стакан Витеньке – мужу. 

Под Киевом был контужен. 

Умер, не приходя в сознание, 

В госпитале, где, не знаю. 

Этот для брата Феди. 

Сгорел в самолёте Федя, 

У самого у Берлина, 

За пять деньков до победы. 

Этот сестрёнке Свете. 

Убили её на рассвете, 

В Освенциме расстреляли. 

Звёздочкой где-то светит. 

Этот для милого бати. 

Батя служил в автобате. 

В машине сгорел в Ленинграде. 

Хлебушко вёз блокаде. 

А этот тому санитару, 

Что выносил с поля боя, 

От смерти укрыл собою. 

Не знаю, жаль, имя героя.» 

Баба Маша в красивую кружечку 

Молочко льёт, сверху булочку. 

«Это племяшу Серёженьке, 

В концлагере мертворожденному.» 

А себе в стаканчик наливает 

Из кастрюльки слабенького чая. 

«Ну, а я вас, чаем поминаю. 

Чай с баранкой очень уважаю.» 

Я победы на 60 лет младше. 

Может не дано понять мне суть. 

Только кто же будет помнить павших, 

Если ветераны все уйдут. 

Может, я чего не понимаю… 

Но ползёт слезинка по лицу. 

Когда вижу, как шагает в мае 

Баба Маша к «Павшему бойцу».