Их расстреляли на рассвете

Когда вокруг еще белела мгла,

Там были женщины и дети

И эта девочка была.

Сперва велели им раздеться,

Затем к обрыву стать спиной,

И вдруг раздался голос детский

Наивный, чистый и живой:

-Чулочки тоже снять мне, дядя?

Не упрекая, не грозя,

Смотрели прямо в душу глядя

Трехлетней девочки глаза.

«Чулочки тоже..?»

Смятением на миг эсесовец объят.

Рука сама собой в волнении

Вдруг опускает автомат.

Он словно скован взглядом детским,

Проснулась в ужасе душа.

Нет! Он застрелить ее не может,

Но дал он очередь спеша…

Упала девочка в чулочках.

Снять не успела, не смогла.

Солдат, солдат, а если б дочка

Твоя вот также здесь легла,

И это маленькое сердце

Пробито пулею твоей.

Ты человек не просто немец,

Ты страшный зверь среди людей.

Шагал эсесовец упрямо,

Шагал, не подымая глаз.

Впервые может эта дума

В мозгу отравленном зажглась,

И снова взгляд светился синий,

И снова слышалось опять,

И не забудется поныге

«ЧУЛОЧКИ, ДЯДЯ, ТОЖЕ СНЯТЬ?»