Похоронил я  в чужой,  немецкой земле последнюю свою радость и надежду,

ударила батарея моего  сына,  провожая своего  командира в  далекий путь,  и

словно что-то во мне оборвалось...  Приехал я  в свою часть сам не свой.  Но

тут вскорости меня демобилизовали.  Куда идти?  Неужто в Воронеж? Ни за что!

Вспомнил,  что в  Урюпинске живет мой дружок,  демобилизованный еще зимою по

ранению,  -  он  когда-то  приглашал меня  к  себе,  -  вспомнил и  поехал в

Урюпинск.

   И вот один

раз вижу возле чайной этого парнишку,  на другой день -  опять вижу.  Этакий

маленький оборвыш:  личико все в арбузном соку, покрытом пылью, грязный, как

прах,  нечесаный, а глазенки - как звездочки ночью после дождя! И до того он

мне полюбился,  что я уже, чудное дело, начал скучать по нем, спешу из рейса

поскорее его увидать. Около чайной он и кормился - кто что даст.

    Высунулся я в окошко,  кричу ему:  "Эй,  Ванюшка! Садись

скорее на машину,  прокачу на элеватор,  а оттуда вернемся сюда, пообедаем".

Он от моего окрика вздрогнул, соскочил с крыльца, на подножку вскарабкался и

тихо так  говорит:  "А  вы  откуда знаете,  дядя,  что меня Ваней зовут?"  И

глазенки широко раскрыл,  ждет,  что я ему отвечу. 

   Шустрый такой парнишка, а вдруг чего-то притих, задумался и нет-нет

да и взглянет на меня из-под длинных своих загнутых кверху ресниц, вздохнет.

Такая мелкая птаха,  а уже научилась вздыхать.  Его ли это дело?  Опрашиваю:

"Где же твой отец,  Ваня?" Шепчет:  "Погиб на фронте".  -  "А мама?" - "Маму

бомбой убило в поезде,  когда мы ехали".  - "А откуда вы ехали?" - "Не знаю,

не помню..." -  "И никого у тебя тут родных нету?" -  "Никого". - "Где же ты

ночуешь?" - "А где придется".

   Наклонился я к нему,  тихонько спрашиваю:

"Ванюшка,  а ты знаешь,  кто я такой?" Он и спросил,  как выдохнул: "Кто?" Я

ему и говорю так же тихо: "Я - твой отец".

    Боже мой, что тут произошло! Кинулся он ко мне на шею, целует в щеки, в

губы, в лоб, а сам, как свиристель, так звонко и тоненько кричит, что даже в

кабинке глушно:  "Папка родненький! Я знал! Я знал, что ты меня найдешь! Все

равно найдешь!  Я так долго ждал,  когда ты меня найдешь!" Прижался ко мне и

весь дрожит,  будто травинка под ветром.  А  у  меня в глазах туман,  и тоже

всего дрожь бьет, и руки трясутся... Как я тогда руля не упустил, диву можно

даться! Обнял я  его правой рукою,  потихоньку прижал к себе,  а левой

развернул машину,  поехал обратно,  на  свою  квартиру.  Какой  уж  там  мне

элеватор, тогда мне не до элеватора было.

    Бросил машину возле ворот,  нового своего сынишку взял на руки,  несу в

дом.  А он как обвил мою шею ручонками,  так и не оторвался до самого места.

Прижался своей щекой к  моей небритой щеке,  как прилип.  Так я  его и внес.

Хозяин и  хозяйка в  аккурат дома были.  Вошел я,  моргаю им обоими глазами,

бодро так говорю:  "Вот и  нашел я  своего Ванюшку!  Принимайте нас,  добрые

люди!"