Валентин Катаев, отрывок из повести "Сын полка"

Через некоторое время за Ваней пришел солдат и отвел его в другой блидаж на допрос...Посередине, за длинным сосновым столом, вбитым в пол, сидели рядом мужчина и женщина...Офицер имел вид человека, крайне утомленного бессонницей и раздраженного слишком ярким светом...Что касается женщины, то Ваня не мог понять, кто она такая, хотя почему то сразу назвал ее про себя "учительницей"...

-Поди сюда, мальчик, и отвечай на все мои вопросы. Ты меня понял? Я буду тебя спрашивать, а ты мне отвечай. Не так ли? Договорились?

Но Ваня плохо понимал, что ему говорят. В голове у него еще гудело после драки с солдатами. В глазах было темновато. Скрученные за спиной руки набрякли и сильно болели в локтях...

-Итак скажи нам зачем ты очутился в этом укрепленном районе?

-Я ничего не знаю.Чего вы от меня хотите? я вас не трогал. Я коня своего искал. Целый день и целую ночь мотался. Заблудился.Сел отдохнуть. А ваши солдаты стали меня бить.Какое право?...

– Ай-ай-ай! Нехорошо обманывать свою тётушку, которая тебя так любит. Ты должен усвоить, что, ложь унижает достоинство человека...Итак скажи кому принадлежит эта книга?

– Чего принадлежит? Чего вы меня спрашиваете, не пойму!

– Чья это книга? – теряя терпение, спросила немка.

– Букварь-то?

– Да. Букварь. Чей он?

– Мой.

– А рисовал на нём кто?

– Чегой-то рисовал?

– Эй, мальчик, ты не прикидывайся! Кто делал эту схему?

– Которую схему? Я не знаю никакой вашей схемы. Я потерял лошадь. Днём и ночью мотался. Отпустите меня, тётенька! Что я вам сделал?...

– Говори, – тихо сказала немка и задышала носом.

– Не скажу, – ещё тише проговорил Ваня.

И в тот же миг он увидел, как рука офицера с тонким обручальным кольцом на пальце медленно сползла вниз...Глаза офицера Ваня заметить не успел, так как они вспыхнули, мелькнули и оглушительная пощёчина отбросила мальчика к стене.

Ваня стукнулся затылком о бревно, но упасть не успел. Его тотчас одним рывком бросили обратно к столу, и он получил вторую пощёчину, такую же страшную, как и первая. И снова ему не дали упасть. Он стоял, шатаясь, перед столом, и теперь на букварь из его носа капала кровь, заливая пропись: «Рабы не мы. Мы не рабы».