- А я расскажу, как я однажды за “языком” ходил.

Вот сижу я, значит, братцы.

Под покровом темноты.

Слышу шорох. Вижу братцы,

Немец лезет,

  - Но, а ты?

- Но, а я конечным делом,

Притаился меж сосён,

Белый снег, и я, весь в белом.

Жду бандита.

- Но, а он?

- Ну а он. Ползёт по лесу.

Только вижу, я братцы.

Много, в том фашисте весу,

Как бугай он...

 - Ну а ты?

.– Ну, а я по весу муха, как полезешь на рожон?

Ах, ты, думаю, поруха,

Как с ним сладить?

 - Ну, а он?

– Ну, а он всё ближе, ближе... вижу только я браты,

Брюхом он лежит на ложе,

Снег глубокий...

 - Ну, а ты?

- Ну, а я решил упрямо;

Взять живым его должен,

Автомат наставил прямо.

Будь что будет...

 - Ну, а он?

- Ну, а он совсем уж рядом,

Норовит вильнуть в кусты.

Водит, вижу, волчьим взглядом.

Подползает...

 - Ну, а ты?

- Тут меня и осенило!

Взял я в бок одним прыжком.

И на фрица, на верзилу,

Прямо с маху сел верхом.

“Хальт”, - кричу, - не то стреляю!

Ходу, чертова душа!

И к затылку приставляю,

Свой заветный “пэ-пэ-ша”.

 - Ну, а он?

 - Куда ж деваться?

Подчинился мне, подлец,

И повёз меня он, братцы,

Как хороший жеребец.

Ох, уж утром было смеху!

Из лесочка под уклон

Так на пленном я и въехал

В свой гвардейский батальон.