Одиноко и тихо струится печаль, обращая события в пыль. 

Может, кто-то скорбит, а кому-то не жаль… Пусть об этом поведает быль. 

Пусть расскажет о подвигах славных бойцов, не успевших вернуться домой. 

Сыновей, дочерей… Сколько их, без отцов?! Унесённых когда-то войной. 

Я снимаю с гвоздя связку ржавых ключей, отпираю замок в кабинет. 

Он как я одинок. Он пустой. Он ничей. Он был папин, а папы уж нет. 

Тихо вещи лежат вот уж семь долгих лет, шляпа скромно висит на крючке. 

Лишь слова на бумаге: «Сыночек, привет!» - уцелели на рваном клочке. 

Закрываю замок, и цветочный киоск ждёт меня в без пятнадцати пять. 

Лишь в церквушке забытой, плавится воск… В память папы… Опять и опять. 

Восемь розовых роз и кулёчек конфет отнесу на могилу к нему. 

Розы – в память. Конфеты, ему на обед… Папе милому, моему! 

Только капли дождя плачут вместе со мной, а по улицам лужи и грязь. 

«Дядя сторож, калитку скорее открой!» - прокричу я ему, торопясь. 

Дома, как и обычно, за темным столом окажусь через пару часов. 

И сниму с полки снова наш фотоальбом, окунусь в мир немых голосов. 

Чуть поодаль, макеты стоят кораблей, 

Лодок, парусников и ракет… 

Я снимаю с гвоздя связку ржавых ключей… 

Только папы. Со мной. Больше. Нет…