Отдымился бой вчерашний,

Высох пот, металл простыл.

От окопов пахнет пашней,

Летом мирным и простым.

В полверсте, в кустах — противник,

Тут шагам и пядям счет.

Фронт. Война. А вечер дивный

По полям пустым идет.

По следам страды вчерашней,

По немыслимой тропе;

По ничьей, помятой, зряшной

Луговой, густой траве;

По земле, рябой от рытвин,

Рваных ям, воронок, рвов,

Смертным зноем жаркой битвы

Опаленных у краев...

И откуда по пустому

Долетел, донесся звук,

Добрый, давний и знакомый

Звук вечерний. Майский жук!

И ненужной горькой лаской

Растревожил он ребят,

Что в росой покрытых касках

По окопчикам сидят.

И такой тоской родною

Сердце сразу обволок!

Фронт, война. А тут иное:

Выводи коней в ночное,

Торопись на «пятачок».

Отпляшись, а там сторонкой

Удаляйся в березняк,

Провожай домой девчонку

Да целуй — не будь дурак,

Налегке иди обратно,

Мать заждалася...

И вдруг —

Вдалеке возник невнятный,

Новый, ноющий, двукратный,

Через миг уже понятный

И томящий душу звук.

Звук тот самый, при котором

В прифронтовой полосе

Поначалу все шоферы

Разбегались от шоссе.

На одной постылой ноте

Ноет, воет, как в трубе.

И бежать при всей охоте

Не положено тебе.

Ты, как гвоздь, на этом взгорке

Вбился в землю. Не тоскуй.

Ведь — согласно поговорке —

Это малый сабантуй...

Ждут, молчат, глядят ребята,

Зубы сжав, чтоб дрожь унять.

И, как водится, оратор

Тут находится под стать.

С удивительной заботой

Подсказать тебе горазд:

— Вот сейчас он с разворота

И начнет. И жизни даст.

Жизни даст!

Со страшным ревом

Самолет ныряет вниз,

И сильнее нету слова

Той команды, что готова

На устах у всех:

— Ложись!..

Смерть есть смерть. Ее прихода

Все мы ждем по старине.

А в какое время года

Легче гибнуть на войне?

Летом солнце греет жарко,

И вступает в полный цвет

Все кругом. И жизни жалко

До зарезу. Летом — нет.

В осень смерть под стать картине,

В сон идет природа вся.

Но в грязи, в окопной глине

Вдруг загнуться? Нет, друзья...

А зимой — земля, как камень,

На два метра глубиной,

Привалит тебя комками —

Нет уж, ну ее — зимой.

А весной, весной... Да где там,

Лучше скажем наперед:

Если горько гибнуть летом,

Если осенью — не мед,

Если в зиму дрожь берет,

То весной, друзья, от этой

Подлой штуки — душу рвет.

И какой ты вдруг покорный

На груди лежишь земной,

Заслонясь от смерти черной

Только собственной спиной.

Ты лежишь ничком, парнишка

Двадцати неполных лет.

Вот сейчас тебе и крышка,

Вот тебя уже и нет.

Ты прижал к вискам ладони,

Ты забыл, забыл, забыл,

Как траву щипали кони,

Что в ночное ты водил.

Смерть грохочет в перепонках,

И далек, далек, далек

Вечер тот и та девчонка,

Что любил ты и берег.

И друзей и близких лица,

Дом родной, сучок в стене...

Нет, боец, ничком молиться

Не годится на войне.

Нет, товарищ, зло и гордо,

Как закон велит бойцу,

Смерть встречай лицом к лицу,

И хотя бы плюнь ей в морду,

Если все пришло к концу...

Ну-ка, что за перемена?

То не шутки — бой идет.

Встал один и бьет с колена

Из винтовки в самолет.

Трехлинейная винтовка

На брезентовом ремне,

Да патроны с той головкой,

Что страшна стальной броне.

Бой неравный, бой короткий.

Самолет чужой, с крестом,

Покачнулся, точно лодка,

Зачерпнувшая бортом.

Накренясь, пошел по кругу,

Кувыркается над лугом,—

Не задерживай — давай,

В землю штопором въезжай!

Сам стрелок глядит с испугом:

Что наделал невзначай.

Скоростной, военный, черный,

Современный, двухмоторный

Самолет — стальная снасть —

Ухнул в землю, завывая,

Шар земной пробить желая

И в Америку попасть.

— Не пробил, старался слабо.

— Видно, место прогадал.

— Кто стрелял?— звонят из штаба.

Кто стрелял, куда попал?

Адъютанты землю роют,

Дышит в трубку генерал.

— Разыскать тотчас героя.

Кто стрелял?

А кто стрелял?

Кто не спрятался в окопчик,

Поминая всех родных,

Кто он — свой среди своих —

Не зенитчик и не летчик,

А герой — не хуже их?

Вот он сам стоит с винтовкой,

Вот поздравили его.

И как будто всем неловко —

Неизвестно отчего.

Виноваты, что ль, отчасти?

И сказал сержант спроста:

— Вот что значит парню счастье,

Глядь — и орден, как с куста!

Не промедливши с ответом,

Парень сдачу подает:

— Не горюй, у немца этот —

Не последний самолет...

С этой шуткой-поговоркой,

Облетевшей батальон,

Перешел в герои Теркин,—

Это был, понятно, он.