Их расстреляли на рассвете,

Когда вокруг белела мгла.

Там были женщины и дети

И эта девочка была.

Сперва велели им раздеться

Затем к обрыву встать спиной,

Но вдруг раздался голос детский

Наивный, чистый и живой:«

"Чулочки тоже снять мне дядя?» –

Не упрекая, не броня

Смотрели прямо в душу глядя

Трехлетней девочки глаза.

«Чулочки тоже!»

И смятением эсэсовец объят.

Рука сама собой в мгновенье

Вдруг опускает автомат.

Он будто скован взглядом синим,

И кажется, он в землю врос.

"Глаза, как у моей дочурки " -

В смятеньи сильном произнес,

Охвачен он невольной дрожью.

Нет! Он убить ее не сможет,

Но дал он очередь спеша…

Упала девочка в чулочках.

Снять не успела, не смогла.

Солдат, солдат, что если б дочка

вот так бы здесь твоя легла,

Ведь это маленькое сердце

Пробито пулею твоей.

Ты человек не просто немец,

Или ты зверь среди людей.

Шагал эсесовец угрюмо,

с земли не поднимая глаз.

Впервые может эта дума

В сознании отравленном зажглась,

И снова взгляд светился детский,

И снова слышится опять,

И не забудется навеки

"ЧУЛОЧКИ, ДЯДЯ, ТОЖЕ СНЯТЬ?"