Ещё стояла тьма немая,

в тумане плакала трава.

Девятый день большого мая

уже вступил в свои права.

Армейский «зуммер» пискнул слабо —

и улетел солдатский сон!

Связист из полкового штаба

вскочил и бросил телефон.

И всё!

Не звали сигналистов.

Никто не подавал команд.

Был грохот радости неистов.

Плясать пустился лейтенант.

Стреляли танки и пехота.

И, раздирая криком рот,

впервые за четыре года

палил из «вальтера» начпрод.

Над мутной торопливой Тисой

и стрёкот выстрелов, и гул.

К жаре привыкший повар лысый

зачем-то ворот расстегнул.

Не рокотали стайки «яков»

над запылавшею зарёй.

И кто-то пел.

И кто-то плакал.

И кто-то спал в земле сырой.

Вдруг тишь нахлынула сплошная,

и в полновластной тишине

спел соловей,

ещё не зная,

что он поёт не на войне.