Стала ты под пыткою Татьяной, 

Онемела, замерла без слез.

Босиком в одной рубашке рваной

Зою выгоняла на мороз.

И своей летающей походкой

Шла она под окриком врага.

Тень ее, очерченная четко,

Падала на лунные снега. “…”

Как морозно! Как светла дорога,

Утренняя, как твоя судьба!

Поскорей бы! Нет, еще немного!

Нет, еще не скоро…

От порога…

По тропинке… до того столба…

Надо ведь еще дойти до туда,

Этот дальний путь еще прожить.

Может ведь еще случится чудо.

Где-то я читала… Может быть…

Жить… Потом не жить… Что это значит?

Видеть день… Потом не видеть дня…

Это как?

Зачем старуха плачет?

Кто ее обидел?

Жаль меня? Почему ей жаль меня?

Не будет ни земли, ни боли…

Слово “жить”…

Будет свет, и снег, и эти люди.

Будет все как есть

Не может быть!

Если мимо виселицы прямо

Все идут к востоку – там Москва.

Если очень громко крикнуть “мама”!

Люди смотрят. Есть еще слова…

Граждане, не стойте, не смотрите.

(Я живая, голос мой звучит.)

Убивайте их, травите, жгите!

Я умру, но правда победит!

- Родина! – Слова звучат, как будто

Это вовсе не в последний раз…

- Всех не перевешать, много нас!

Миллионы нас!...

Еще минута –

И удар наотмашь между глаз.

Лучше бы скорей, пускай уж сразу,

Чтобы больше не коснулся враг.

И уж без всякого приказа

Делает она последний шаг.

Смело подымаешься сама ты.

Шаг на ящик, к смерти и вперед.

Вокруг тебя немецкие солдаты,

Русская деревня, твой народ.

Вот оно! Морозно, свежо, мглисто,

Розовые дымы… Блеск дорог…

Родина!

Тупой сапог фашиста

Выбивает ящик из-под ног. “…”