Их расстреляли на рассвете

Когда еще белела мгла

Там были женщины и дети

И эта девочка была.

Сперва велели им раздеться,

Затем к обрыву стать спиной,

И вдруг раздался голос детский

Наивный, чистый и живой:

- Чулочки тоже снять мне, дядя

Не упрекая, не браня,

Смотрели прямо в душу глядя

Трехлетней девочки глаза.

"Чулочки тоже...?"

И смятеньем эсесовец обьят.

Рука сама собой в волнении

Вдруг опускает автомат.

И снова скован взглядом детским,

И кажется, что в землю врос.

"Глаза, как у моей Утины" -

В смятеньи смутном произнес,

Овеянный невольный дрожью.

Нет! Он убить ее не сможет,

Но дал он очередь спеша...

Упала девочка в чулочках.

Снять не успела, не смогла.

Солдат, солдат, а если б дочка?

Твоя вот злесь бы так легла,

И это маленькое сердце

Прибито пулею твоей.

Ты человек не просто немец,

Ты страшный зверь среди людей.

Шагал эсесовец упрямо,

Шагал, не поднимая глаз.

Впервые может эта дума

В сознании отравленном зажглась,

И снова слышится опять,

И не забудется навеки

"Чулочки, дядя, тоже снять?"