Чуть прикасаясь губами к засохшему хлебу,

Запах знакомый вдыхая до чёрных кругов,

Девочка в парке стояла -

с глазами - в полнеба! -

Тихо дрожа от мороза, без слёз и без слов.

Из темноты незаметно щенок появился,

Вытянул морду и, глядя ей прямо в глаза,

Нет, не скулил - он как будто бы Богу молился,

Воздух глотая, и взглядом по хлебу скользя...

Глянула вниз, по-старушечьи губы поджала,

В зябкой ладони зажав драгоценный кусок,

Бросилась в сторону и, как могла, побежала...

Спал Ленинград.

А чужой, ненавистный щенок

Лёг на живот и пополз по январскому снегу,

Жалко скуля, и надеясь беглянку догнать.

Та поскользнулась на льду и упала с разбегу,

Несколько раз попыталась подняться и встать,

Но, обессилев, вздохнула, свернулась клубочком,

Вспомнила бабушку, деда, сестрёнку и мать,

Крепко вцепившись в тот самый, заветный, кусочек,

Нет, не заплакала - Пушкина стала читать.

В воздухе таяла, таяла музыка строчек.

Злая луна почему-то мерцала свечой...

К жизни вернул её маленький тёплый комочек,

Громко сопел он и тыкался носом в плечо.

Из-под ресниц покатились солёные льдинки,

Тонкие руки на ощупь упрямца нашли,

Хлеб разломили и дали ему половинку,

К сердцу прижали и этим от смерти спасли...

Чуда не вышло. Нева подо льдом клокотала!

Но никого не шокировал странный дуэт:

Мёртвая девочка тихо спала у вокзала

С мёртвым щенком на руках. Занимался рассвет...