По безлюдным проспектам оглушительно звонко
Громыхала - на дьявольской смеси - трехтонка.
Лединистый брезент прикрывал ее кузов -
Драгоценные тонны замечательных грузов.

Молчаливый водитель, примерзший к баранке,
Вез на фронт концентраты, хлеба вез он буханки,
Вез он сало и масло, вез консервы и водку,
И махорку он вез, проклиная погодку.

Рядом с ним лейтенант прятал нос в рукавицу,
Был он худ. Был похож на голодную птицу.
И казалось ему, что водителя нету,
Что забрел грузовик на чужую планету.

Вдруг навстречу лучам - синим, трепетным фарам -
Дом из мрака шагнул, покорежен пожаром,
А сквозь эти лучи снег летел, как сквозь сито,
Снег летел, как мука, - плавно, медленно, сыто...

- Стоп! - сказал лейтенант. - Погодите, водитель.
Я, - сказал лейтенант, - местный все-таки житель. -
И шофер осадил перед домом машину,
И пронзительный ветер ворвался в кабину.

И взбежал лейтенант по знакомым ступеням.
И вошел. И сынишка прижался к коленям.
Воробьиные ребрышки... бледные губки...
Старичок семилетний в потрепанной шубке...

- Как живешь, мальчуган? Отвечай без обмана!.. -
И достал лейтенант свой паек из кармана.
Хлеба черствый кусок дал он сыну:
- Пожуй-ка,-
И шагнул он туда, где чадила буржуйка.

Там, поверх одеяла, распухшие руки.
Там жену он увидел после долгой разлуки.
Там, боясь разрыдаться, взял за бедные плечи
И в глаза заглянул, что мерцали, как свечи.

Но не знал лейтенант семилетнего сына.
Был мальчишка в отца - настоящий мужчина!
И, когда замигал догоревший огарок,
Маме в руку вложил он отцовский подарок,

Когда лейтенант вновь садился в трехтонку,
- Приезжай! - закричал ему мальчик вдогонку
И опять сквозь лучи снег летел, как сквозь сито,
Снег летел, как мука, - плавно, медленно, сыто...

Грузовик отмахал уже многие версты.
Освещали ракеты неба древнего купол.
Тот же самый кусок - ненадкушенный, черствый -
Лейтенант в том же самом кармане нащупал.

Потому что жена не могла быть иною
И кусок этот снова ему подложила,
Потому что была настоящей женою,
Потому что ждала, потому что любила.

Грузовик по мостам проносился горбатым,
И внимал лейтенант орудийным раскатам,
И ворчал, что глаза снегом застит слепящим,
Потому что солдатом он был настоящим.