Письмо отца сквозь годы вспоминаю –

Строка на строчку, букв не разобрать.

Я выросла, всё вновь переживаю,

Приходится мне время возвращать.

Оно от этих дней неотделимо,

Ложится тяжестью далёких строк.

И до сих пор уму непостижимо,

Как досказать он, дописать их мог;

Какую цену – нет, не строчка – слово

Имели на последнем рубеже

Израненного и полуживого,

Лежащего на огненной меже?

«Мои родные, тяжко испытание.

Последнее письмо я вам пишу.

Я ранен. Мама, вынеси страдания

И дочек не оставь одних, прошу.

Что раны тяжелы, смертельны – знаю.

Час или два прожить еще дано.

Ты поклонись родимому Алтаю.

Мне здесь навек остаться суждено».

Я веткою, отринутой войною

От дерева родительского, стала.

Тепла родного дома мне, не скрою,

Где б ни была, всё время не хватало.

А жизнь меня под ливнями носила

Но всей широкой матушке-России,

Роднила с сотнями таких, как я,

Порой хлестала, а порой щадила,

Пороги, мели где-то затая;

Но на ноги поставила однажды,

Желанье детства не сумев унять;

Оно с годами превратилось в жажду:

Хоть в ком-нибудь отца мне увидать.

Его я помню мало, слишком слабо

И не представлю, что он был бы сед.

Мне так же непривычно слово «папа»,

Как дочке непонятно слово «дед».

Его искала. Встретив ветерана,

Всегда склонялась в память об отце.

И вот однажды...

Было рано, рано,

Всходило солнце в золотом венце...

Нашла!

Увидев, чуть не закричала:

– Сойди с холма, рукой меня коснись! –

А он стоял, отлитый из металла,

На постаменте вознесённый ввысь.

Таким отца не видела, не знаю

И вглядываюсь в твердые черты.

А старики и дети опускают

К его ногам весенние цветы.

И я букет ромашек положила

На неподвластный времени гранит,

Туда, где свято

Братская могила

Фамилии отцов теперь хранит.