Можно не слушать народных сказаний, 

Не верить газетным столбцам, 

Но я это видел. Своими глазами. 

Понимаете? Видел. Сам. 

Вот тут дорога. А там вон - взгорье. 

Меж нами 

    вот этак - 

         ров. 

Из этого рва поднимается горе. 

Горе без берегов. 

Нет! Об этом нельзя словами... 

Тут надо рычать! Рыдать! 

Семь тысяч расстрелянных в мерзлой яме, 

Заржавленной, как руда. 

Кто эти люди? Бойцы? Нисколько. 

Может быть, партизаны? Нет. 

Вот лежит лопоухий Колька - 

Ему одиннадцать лет. 

Тут вся родня его. Хутор «Веселый». 

Весь «Самострой» - сто двадцать дворов 

Ближние станции, ближние села - 

Все заложников выслали в ров. 

Лежат, сидят, всползают на бруствер. 

У каждого жест. Удивительно свой! 

Зима в мертвеце заморозила чувство, 

С которым смерть принимал живой, 

И трупы бредят, грозят, ненавидят... 

Как митинг, шумит эта мертвая тишь. 

В каком бы их ни свалило виде - 

Глазами, оскалом, шеей, плечами 

Они пререкаются с палачами, 

Они восклицают: «Не победишь!»