Мой дед.

Смотрю на деда своего,

Седые волосы я вижу.

И с болью думаю о том,

Что в молодости он увидел.

Он видел танки, бункера,

Сгоревший до тла избушки,

Он видел мёртвого отца,

Убитого с фашистской пушки.

О как же больно мне смотреть на деда,

Что ночами стонет.

Я знаю, видит он во сне,

Как немцы в хутор в его входят.

Они вошли как свояки,

Хотя их вовсе и не ждали.

Они вошли...

И пусто в хуторе том стало.

Их было четверо в семье:

Отец и мать, бабуля родна

И он мальчишка лет семи,

Мечтал, чтоб маленькой была сестрёнка.

"Сыночек! Родненький! Прости!" -

Кричала мать, глотая слезы,-

"сыночек! Родненький! Прости!"

И посадила его в поезд.

Он ехал, но куда не знал.

Он был совсем ещё мальчишкой,

Но он уже всё понимал,

Что бабушку убьют фашисты...

Убьют, направив автомат

На старостью согнутую спину,

Убьют ещё и тех ребят,

Которые не ступят на их мины!

Стучат колеса поездов,

Рыдают взрослые и дети,

Убьет война ни только подлецов,

Убьет она и мирное все племя.

А матушку он встретит лишь порой,

И будет уж в последний это раз,

Когда обнимет его мать своей рукой

И поцелует... Всё в последний раз!

Ах снайпер! Сволоч! Уцелел!

Из тысячи! Из миллиона немцев,

И выстрелил последней пулей в них!

И прострелил он материно сердце!

И вот сейчас, склонился он над ней,

Над той родной, любимой, дорогой,

Которая уходит за отцом

Не дожив до ПОБЕДЫ пару дней!

И с тех уж пор! С того уж дня!

Прошло ни мало время!

Но снится деду та война,

Убившая людское племя.

Смотрю на деда своего,

Седые волосы я вижу,

И говорю всегда ему:

"спасибо, деда, что мы живы!"