Утираясь маленькой ладошкой,

Куколку, прижав к своей груди,

Девочка рыдает на дорожке.

К ней я поспешила подойти:

«Почему ты плачешь? Что с тобою?

Кто тебя обидел? Расскажи»

И столпившись шумною гурьбою,

Куклу показали малыши.

Платье, пожелтевшее с годами,

Волосы из шёлковых чулок.

С нарисованными синими глазами,

А из ножки ваты серый клок.

Куколка в вуалевой панаме,

Где-то сверху порванная нить:

« Отнеси её скорее маме,

Нужно кукле ножку починить»

« У Иришки Барби с магазина,

Ну, а мне не нравится она.

Куклами забита вся витрина,

А Алёна у меня одна — -Продолжала девочка, рыдая, — -Бабушка мне куклу отдала.

Думаете кукла не живая?

Многое расскажет вам она;

Видите прожжённое колено?

Это в 41 – ом, у села,

Искорка попала от полена,

Немцы дом спалили нам дотла.

Тут, под платьем, дырочка осталась.

Бабушка не шила, берегла.

Ей она расстрел напоминала,

Ранним утром, на краю села.

Ведь она тогда одна осталась,

Партизаны бабушку спасли.

Только вот, Алёнушке досталось,

От мучителей родной земли.

Кукла эта тоже воевала,

Донесения в себе несла.

Мне про это мама рассказала,

Этого я видеть не могла.

Платье кукле, в первый День Победы,

Бабушка пошила из фаты,

Той, что на пожарище сгорела,

От неё остались лоскуты.

Ну, а туфли – из куска шинели,

Что солдат когда-то ей принёс.

Страшные холодные метели,

Были той зимою и мороз.

Долго всех скрывали партизаны,

Прадед в партизанах был тогда.

Залечили бабушки все раны,

Но явилась новая беда.

Партизан схватили у деревни,

И пытать в гестапо повели.

А затем, закрыв все окна, двери,

Заживо в сарайчике сожгли.

Баба очень рано поседела,

А когда закончилась война,

Сшила платье кукле, как умела,

Перед вами кукла, вот она»

Я молчала, как окаменела.

Куклы необычные глаза,

Рассказали, как война гремела.

По щеке моей стекла слеза.

Спохватившись, имя я спросила,

И от ответа обомлела тут:

« Разве я тебе не говорила?

Ведь меня Алёнушкой зовут»