«Мы жили далеко от дома, я и моя сестрен​ка, которой было шесть лет. Чтобы она не за​бывала родных, раз в месяц я приводил сест​ренку в нашу холодную спальню, сажал на кровать и доставал конвертик с фотография​ми. 

— Смотри, Люда, вот наша мама. Она до​ма, она сильно болеет. 

— Болеет... — повторяла девочка. 

— А это папа наш. Он на фронте, фашистов бьет. 

— Бьет… 

— Вот это тетя. У нас неплохая тетя. 

— А здесь? 

— Здесь мы с тобой. Вот это Людочка. А это я. 

И сестренка хлопала в крошечные синева​тые ладошки и повторяла: "Людочка и я. Людочка и я..." 

Из дому пришло письмо. Чужой рукой было написано о нашей маме. И мне захотелось бе​жать из детского дома куда-нибудь. Но рядом была моя сестренка. И следующий вечер мы сидели, прижавшись, друг к другу, и смотрели фотографии. 

— Вот папа наш, он на фронте, и тетя, и ма​ленькая Людочка... 

— А мама? 

– Мама? Где же мама? Наверное, затеря​лась… Но я потом найду. Зато смотри, какая у нас тетя. У нас очень хорошая тетя. 

Шли дни, месяцы, В морозный день, когда подушки, которыми затыкали окна, покрыва​лись пышным инеем, почтальонша принесла маленький листок. Я держал его в руках, и у меня мерзли кончики пальцев. И что-то коче​нело в животе. Два дня я не приходил к сест​ренке. А потом мы сидели рядом, смотрели фотографии. 

— Вот наша тетя. Посмотри, какая у нас удивительная тетя! Просто замечательная те​тя. А здесь Людочка и я... 

— А где же папа? 

— Папа? Сейчас посмотрим. 

— Затерялся, да? 

— Ага. Затерялся. 

И сестренка переспросила, подымая чис​тые испуганные глаза. 

— Насовсем затерялся? 

Шли месяцы, годы. И вдруг нам сказали, что детей возвращают в Москву к родителям. Нас обошли с тетрадкой и спросили, к кому мы собираемся ехать, кто у нас есть из родственников. А потом меня вызвала завуч и сказала, глядя в бумаги: 

— Мальчик, здесь на некоторое время ос​тается часть наших воспитанников. Мы остав​ляем и тебя с сестренкой. Мы написали вашей тете, спрашивали, может ли она вас принять. Она, к сожалению... 

Мне зачитали ответ. 

В детдоме хлопали двери, сдвигались в ку​чу топчаны, скручивались матрацы. Ребята готовились в Москву. Мы сидели с сестренкой и никуда не собирались Мы разглядывали фо​тографии. 

— Вот Людочка. А вот я. 

— А еще? 

— Еще? Смотри, и здесь Людочка. И здесь... И меня много. Ведь нас очень много, правда?»