Их расстреляли на рассвете 

Когда еще белела мгла, 

Там были женщины и дети 

И эта девочка была. 

Сперва велели им раздеться, 

Затем к обрыву стать спиной, 

И вдруг раздался голос детский 

Наивный, чистый и живой: 

-Чулочки тоже снять мне, дядя? 

Не упрекая, не браня, 

Смотрели прямо в душу глядя 

Трехлетней девочки глаза. 

"Чулочки тоже." 

И смятеньем эсесовец объят. 

Рука сама собой мгновенно 

Вдруг опускает автомат. 

И словно скован взглядом синим, 

И кажется, что в землю врос. 

"Глаза, как у моей дочурки" - 

В смятеньи сильном произнес, 

Овеянный невольной дрожью, очнулась в ужасе душа. 

Нет! Он убить ее не сможет, 

Но дал он очередь спеша… 

Упала девочка в чулочках. 

Снять не успела, не смогла. 

Солдат, солдат, чтоб если дочка 

 вот здесь вот так твоя легла, 

Ведь это маленькое сердце 

Пробито пулею твоей. 

Ты человек не просто немец, 

Или ты зверь среди людей...

Шагал эсесовец угрюмо, с земли не поднимая глаз. 

Впервые может эта дума 

В мозгу отравленном зажглась, 

И всюду взгляд струиться детский, 

И снова слышится опять, 

И не забудется навеки 

"ЧУЛОЧКИ, ДЯДЯ, ТОЖЕ СНЯТЬ?"