Ленинград, 14/1-42 г.

Дорогой пупик!

Пишу тебе очень редко, но ты не должен сердиться. Сам понимаешь, писать не о чем. Вернее, нужно бы рассказать очень о многом, да нельзя. От тебя из Канска не было еще ни одного письма, но думаю, что теперь уже скоро начнут приходить. Интересно, получили ли вы в Новосибирске хоть одно мое письмо, я туда много писала. Очень, очень скучаю о вас, больше чем когда-нибудь. Но бесконечно рада, что вы далеко от меня, что вы не видите и не переживаете всех этих прелестей. Радуюсь этому каждый раз, когда встаю из-за стола, выхожу на улицу, иду за водой или за дровами, или плетусь в институт. Кстати, в институт я теперь перестала ходить – эта ходьба очень утомительна, а теперь приходится рассчитывать каждый шаг, приходится очень экономить силенки. У нас снова начинается сессия, но я плюю на нее. Что же делать, ну не ползти же в институт на четвереньках? Я, пока что, не ползаю, а хожу, но и меня уже хватит не на долго, максимум – на месяц. Вообще, папка, если блокаду не прорвут и к нам не забросят продукты, так очень сомнительно, что через месяц я еще буду в состоянии нацарапать тебе письмо. Никогда еще не затягивалась так туго петля! Но будем думать, что блокаду прорвут, что мы все-таки переживем это время и еще встретимся. Вот уж будет о чем рассказать!

Была тут у Лийки Пекуровской 2 раза. Она лежит больная, диагноз – distrofia. Много я вижу теперь исхудавших, но таких страшных еще не видывала. Не знаю, выживет ли она. Надо бы сходить к ней, опять помочь немножко, ведь она лежит совсем одна. Но такие морозы, просто ноги никуда не идут, не могу заставить себя это сделать. От Лёвы было письмо от 9-го декабря, он выписался из госпиталя и теперь где-то на Ленинградском фронте. Не знаю, жив ли он теперь.

Недавно к нам приходили тетя Аня и Чика. Чику отпустили первый раз с 20-го августа. Пришла Фирочка, у нас был настоящий праздник. Единогласно постановили, что нужно продолжать цепляться за жизнь, высчитали, что при существующем положении никому из нас больше месяца не вытянуть. Что ж делать! Может быть, все-таки и прорвут блокаду. Тогда мы снова вернулись бы к жизни. Мне кажется, что если меня покормить досыта 2-3 дня, я сразу же ужасно растолстею. Так что вы уж не увидите меня такой, какая я сейчас, к вам я приеду, снова приняв человеческий облик. А сейчас я сама себя не узнаю, нахожу себя в глубине, а так стала, как все, полуавтоматом. Ну ничего, все перемелется, дай бог! Нужно жить светлыми надеждами, если нет ничего более существенного!

Крепко целую тебя, мой родной!

Деба