Разулся, ноги просушил,

Согрелся на ночлеге,

И человеку дом тот мил,

Неведомый вовеки.

Дом у Днепра иль за Днепром,

Своим натопленный двором,—

Ни мой, ни твой, ничейный,

Пропахший обувью сырой,

Солдатским потом, да махрой,

Да смазкою ружейной.

И, покидая угол тот,

Солдат, жилец бездомный,

О нем, бывает, и вздохнет,

И жизнь пройдет, а вспомнит!