Девочка играла возле дома.                                             Выбежала девочка из дома, 

Маленькая, в мамином платке, 

Старенькие валенки знакомо 

Весело блестели вдалеке. 

Куклу на салазках покатала… 

С черной собачонкой у ворот 

Долго по-ребячьи лопотала, 

Рукавичку ей совала в рот. 

Бегала то к дому, то к сараю 

И шептала, прячась за крыльцо: 

– Я с тобой, собачка, не играю, 

Ты чего слюнявишь мне лицо? 

Топала по тропке возле дома, 

Щечки на морозе расцвели… 

Вдруг, хрустя по снегу незнакомо, 

Злые люди к дому подошли. 

Вытащили все, что в доме было, 

Даже карандашик и тетрадь – 

Ту, в которой девочка любила 

Ласточек для мамы рисовать. 

Вынесли подушки и корзины, 

Сверток детских трусиков цветных. 

И такие были образины, 

Лютые и жадные у них. 

Разбросали карточки по дому, 

Снимки, что в альбомах берегли, 

И потом зажженную солому 

Равнодушно к двери поднесли… 

Зазвенели выбитые рамы, 

Полыхнуло пламя через край. 

И раздался хриплый голос мамы: 

– Доченька, любимая, прощай! 

Черным дымом крыша вся покрылась, 

Вспыхнул клен, что рос невдалеке. 

Губки задрожали, покатилась 

Крохотная слезка по щеке. 

– Мамочка, мамусенька родная! 

Посмотри, сейчас расправлюсь я 

С этим, на котором шерстяная 

Вязаная кофточка твоя. 

Кулачонки маленькие сжала, – 

Сердце быстро прыгало в груди, 

К рыжему фашисту подбежала 

И сказала звонко: - уходи! 

Был он длинный, грязный и плечистый, 

Был он молод, жаден и жесток, 

И сорвал он с девочки пушистый, 

Теплый, мамин, ласковый платок. 

Волосенки ветром растрепало, 

Слезы стыли возле самых век. 

Треснул выстрел – девочка упала 

Личиком курносым прямо в снег, 

В это утро мы в окопах были, 

А потом рванули точно в срок 

И атакой яростной отбили 

Небольшой районный городок.