Она сама пришла в военкомат

И попросилась в армию сестрой.

Но старый, покалеченный солдат

Спросил: - Не рановато ль тебе в строй?

Иди-ка, лучше, в куклы поиграй!

Тебе, пичуга, сколько полных лет?

Война не для тебя! Ты так и знай!

Послушай, дочка, старика совет!

Но тут её глаза он увидал,

И маленькая, щуплая девчонка

Вмиг стала взрослой. Медленно он встал

И сжал в ладони детскую ручонку.

- Куда пойдёшь? – спросил её солдат.

- На фронт! – ему ответила она, –

Я медсестрой поеду, в медсанбат,

Мои погибли! Я теперь одна…

Стучат колёса! Яростно стучат!

Искрят на стыках рельсов поезда:

Один из них – походный медсанбат,

Здесь стоны не стихают никогда.

И девочка в тяжёлых сапогах,

С ввалившимися, бледными щеками,

Весь день, как заводная, на ногах,

С опухшими от холода руками.

Она жалеет, моет, пишет письма,

Стирает гимнастёрки и бельё.

И всё бегом: старательно и быстро,

И жалоб не дождёшься от неё!

Но – скоро госпиталь. И, значит, остановка.

И, значит, можно будет отдохнуть…

Но вдруг упала девочка неловко

И крики полетели: - Взорван путь!

И снова: - Воздух!!! Нас бомбят, ребята!

Фашист проклятый раненых бомбит!

Сестрёнка из походного санбата

Помочь солдатам раненым спешит!

Подальше в поле, в снеговые дали,

Где волоком, где прямо на себе

Чтоб вражеские бомбы не достали

Выносит раненых, назло лихой судьбе.

И снова возвращается сестрёнка!

Туда, где взрывы, суета и кровь!

Молоденькая тощая девчонка,

Ещё не повстречавшая любовь.

- Там кто-то есть! – она тихонько шепчет. –

Я видела! Молоденький такой!

И кулачки сжимаются покрепче

Под вой фашистских бомб над головой.

Дрожит земля, взметая тучи пепла,

Бушует пламя, яростно горит,

И время непростительно ослепло,

И дьявол свой обряд, смеясь, творит.

Она нашла его, едва живого.

Оттёрла грязным снегом кровь с лица,

И обняла как близкого, родного,

И целовала в губы без конца.

- Я здесь, родной! – она ему сказала.

На спину взгромоздила и пошла,

И всё шептала: - Я не опоздала!

Нашла тебя, хороший мой, нашла!

- Давай, родная! Быстро! – ей кричали, –

Ведь он последний! Слышишь, добеги!

А бомбы, как безумные визжали,

И выли в небе бесами враги.

Всего два шага им идти осталось,

Когда её накрыла туча боли,

И девочка вдруг тихо застонала,

И крики покатились эхом в поле:

- Давай, родная! Слышишь!

Нет! Не слышит!..

Но… шаг за шагом медленно ступает,

Она не видит и почти не дышит,

И сердце – замирает… замирает…