Немец был силен и ловок, 
Ладно скроен, крепко сшит, 
Он стоял, как на подковах, 
Не пугай — не побежит. 
  
Сытый, бритый, береженый, 
Дармовым добром кормленный, 
На войне, в чужой земле 
Отоспавшийся в тепле. 
  
Он ударил, не стращая, 
Бил, чтоб сбить наверняка. 
И была как кость большая 
В русской варежке рука... 
  
Не играл со смертью в прятки,— 
Взялся — бейся и молчи,— 
Теркин знал, что в этой схватке 
Он слабей: не те харчи. 
  
Есть войны закон не новый: 
В отступленье — ешь ты вдоволь, 
В обороне — так ли сяк, 
В наступленье — натощак. 
  
Немец стукнул так, что челюсть 
Будто вправо подалась. 
И тогда боец, не целясь, 
Хряснул немца промеж глаз. 
  
И еще на снег не сплюнул 
Первой крови злую соль, 
Немец снова в санки сунул 
С той же силой, в ту же боль. 
  
Так сошлись, сцепились близко, 
Что уже обоймы, диски, 
Автоматы — к черту, прочь! 
Только б нож и мог помочь. 
  
Бьются двое в клубах пара, 
Об ином уже не речь,— 
Ладит Теркин от удара 
Хоть бы зубы заберечь, 
  
Но покуда Теркин санки 
Сколько мог 
В бою берег, 
Двинул немец, точно штангой, 
Да не в санки, 
А под вздох. 
  
Охнул Теркин: плохо дело, 
Плохо, думает боец. 
Хорошо, что легок телом — 
Отлетел. А то б — конец... 
  
Устоял — и сам с испугу 
Теркин немцу дал леща, 
Так что собственную руку 
Чуть не вынес из плеча. 
  
Черт с ней! Рад, что не промазал, 
Хоть зубам не полон счет, 
Но и немец левым глазом 
Наблюденья не ведет. 
  
Драка — драка, не игрушка! 
Хоть огнем горит лицо, 
Но и немец красной юшкой 
Разукрашен, как яйцо. 
  
Вот он — в полвершке — противник. 
Носом к носу. Теснота. 
До чего же он противный — 
Дух у немца изо рта. 
  
Злобно Теркин сплюнул кровью. 
Ну и запах! Валит с ног. 
Ах ты, сволочь, для здоровья, 
Не иначе, жрешь чеснок! 
  
Ты куда спешил — к хозяйке? 
Матка, млеко? Матка, яйки? 
Оказать решил нам честь? 
Подавай! А кто ты есть, 
  
Кто ты есть, что к нашей бабке 
Заявился на порог, 
Не спросясь, не скинув шапки 
И не вытерши сапог? 
  
Со старухой сладить в силе? 
Подавай! Нет, кто ты есть, 
Что должны тебе в России 
Подавать мы пить и есть? 
  
Не калека ли убогий, 
Или добрый человек — 
Заблудился 
По дороге, 
Попросился 
На ночлег? 
  
Добрым людям люди рады. 
Нет, ты сам себе силен. 
Ты наводишь 
Свой порядок. 
Ты приходишь — 
Твой закон. 
  
Кто ж ты есть? Мне толку нету, 
Чей ты сын и чей отец. 
Человек по всем приметам,— 
Человек ты? Нет. Подлец! 
  
Двое топчутся по кругу, 
Словно пара на кругу, 
И глядят в глаза друг другу: 
Зверю — зверь и враг — врагу. 
  
Как на древнем поле боя, 
Грудь на грудь, что щит на щит,— 
Вместо тысяч бьются двое, 
Словно схватка все решит. 
  
А вблизи от деревушки, 
Где застал их свет дневной, 
Самолеты, танки, пушки 
У обоих за спиной. 
  
Но до боя нет им дела, 
И ни звука с тех сторон. 
В одиночку — грудью, телом 
Бьется Теркин, держит фронт

Фронт налево, фронт направо, 
И в февральской вьюжной мгле 
Страшный бой идет, кровавый, 
Смертный бой не ради славы, 
Ради жизни на земле.