Погожий весенний денек на дворе. Сидим мы, мальцы, в возрасте восемь - десять лет на бревнышке и, затаив дыхание, слушаем, что с надломом в голосе, как бы через силу, говорит нам дед Митрич, наш сосед. Он уже старый очень, я думаю, лет сто ему в обед будет. Старый то он старый, но рассказчик еще тот. Вот и сейчас мы, оставив свои забавы, тихо сидим здесь, подле него, и слушаем его неторопливый говор.

  - Бывало рано, рано, на утренней заре маманя в бок толкнет, говорит: «В поле пора, сынок». А вставать в такую рань оно совсем не хочется. Потом постельку теплую покинешь и во двор босяка. А там уже браток мой старший. Справный, я вам скажу, был мужик. Рост - о. Ручищи - о, - дед Митрич замахал руками, а потом закончил, - ноне нет таких мужиков, измельчали.

  Так, на чем я остановился? Да, во дворе брат мой ужо лошадь запрягает. А в телеге все, что в поле нам пригодится: зерно в мешках, лукошко, борона, а поверх бороны косуля. 

Поворчав так немного, он замолчал. Мы не шевелились, ожидая продолжения рассказа.

  - Умоешься, бывало, водичкой студеной, - продолжил рассказчик. – Брат, тот на телегу меня посадит. А я к широкой, крепкой его спине прижмусь и опять засну. Чую, он по голове меня тихо гладит и говорит: «Вставай, пострел, зорьку алую проспишь».брат обработает, отсыплет, бывало, зерна в лукошко, лукошко то, значит, на груди примостит, и пошел по полю. Шаг мерный, неторопливый. Возьмет из лукошка полную горсть, вольно так замахнется и сеет. Да… видел я, как в ручную сеют. Идет брат по полю большой, сильный и шаг у него такой, не шаг, а поступь. Гордо так идет, степенно.

  Так и запомнилась мне та весна, вся та картина. На всю жизнь запомнилась, пострелы. Погиб мой брат на войне той окаянной. Да и многие мужики стоящие оттель не вернулись. Помните их, наших русских мужиков, пострелы.

  И все. Замолчал дед Митрич. Глянула я за околицу, а там богатыри идут. Не спеша, так идут, на груди у каждого лукошко, и зерно сеют. Только больно далеко они были, лиц не разглядеть.

  Взглянула я в лицо деда Митрича и увидела, по его щеке тихо ползет капелька росы.